Онкология не приговор: при условии ранней и квалифицированной диагностики проблемы, человек имеет высокие шансы на качественную жизнь. Но это правило в украинских реалиях, к сожалению, работает не так часто, как могло бы работать. Хроническая недофинансованисть области - лишь одна из проблем, которая не решается на протяжении многих лет.

КИЕВ. 26 марта. УНН. Научные достижения и практическая деятельность украинских врачей спасают жизни тысячам украинцев ежегодно. Все это держится на профессиональной преданности, энтузиазме врачей и их любви к профессии. Национальный институт рака создавался для того, чтобы приблизить Украину к уровню борьбы с онкологическими заболеваниями развитых стран Запада.

За время существования заведения немало достижений украинских медиков стали ориентиром для международного сообщества онкологических хирургов. Об этом и собственном видении будущего развития онкологической науки в Украине в интервью УНН рассказал ведущий онколог страны Игорь Щепотин.

- Игорь Борисович, Вы являетесь идеологом и автором идеи создания в Украине Национального института рака. За последние годы это стало делом всей жизни. Как все начиналось?

- Прежде всего, я хочу сказать, что идея создания Национального института рака в той или иной стране принадлежит не мне. Я, работая в Соединенных штатах Америки в течение восьми лет, видел эту систему в действии, в частности в США и некоторых странах Европы. Я увидел, какую пользу приносит существование именно такой модели Национального института рака. Когда создается целая служба в стране, которая скоординированно работает против общего врага - рака. И наблюдая, как это все происходит за границей, я захотел воплотить эту идею и в Украине.

Мне очень повезло, поскольку тогда была совершенно четкая политическая воля руководства государства к тому, чтобы Украина присоединилась к странам Парижской хартии. Тогда в Хартию входили 32 страны. Украина, нашими совместными усилиями, стала тридцать третьей страной, которая подписала Парижскую хартию. В то время ее подписывал Президент Ющенко, с противоположной стороны ее подписывал Президент Франции. Все это происходило в Мариинском дворце.

Необходимым условием присоединения к этой Парижской хартии было создание Национального института рака. Национальный институт рака - это не просто больница или отдельный институт, который занимается только лечением онкологических больных. Это главное учреждение в стране, которое занимается всеми проблемами, связанными с онкологией. Национальный институт рака как главное онкологическое учреждение государства ответственен за все последствия развития рака в стране, начиная от профилактики, ранней диагностики, экономической составляющей, лечения, диагностики рака - до реабилитации.

- Игорь Борисович, какие, по Вашему мнению, сегодня реальные перспективы развития НИР, учитывая хроническое недофинансирование системы, а также объективные условия, в которых сегодня находится вся страна? Останется ли НИР главным звеном в системе борьбы Украины с онкологическими вызовами и сможет ли Институт и в дальнейшем в полной мере выполнять свои функции?

- Будущее, конечно, есть. И будущее Национального института рака я бы, прежде всего, не отделял от вопросов онкологии в стране в целом. Почему? Потому что пока онкологическая служба Украины построена таким образом, что во главе этой пирамиды стоит Национальный институт рака. Это заведение, которое оказывает методическую помощь всем онкологическим учреждениям и вместе с ними разрабатывает определенные стандарты лечения, диагностики рака. Эти стандарты постоянно обновляются. НИР фактически координирует деятельность онкологической службы Украины. Поэтому будущее НИР, по онкологической службе (ОСУ) в целом, во многом зависит от будущего руководства Института.

Вместе с тем я вполне уверен, что, во-первых, для реформирования НИР и ОСУ не нужно большого количества денег - это можно сделать с умом путем, скажу так, ювелирной менеджерской работы, путем оптимизации. Для этого не нужны какие-то огромные суммы. Тем более, мы хорошо понимаем, что никаких серьезных средств ОСУ в ближайшее время не получит. Для себя я вижу абсолютно четкие пути - каким образом эту службу можно оптимизировать. И, более того, не только удержать ее на том уровне, на котором она существует сейчас, но и развивать. Кстати, сегодня ОСУ демонстрирует положительные показатели своей деятельности. Они в целом свидетельствуют о том, что главная наша цель достигнута - мы начали выявлять рак на более ранних стадиях, чаще именно на ранних стадиях, когда возможно практически полное выздоровление пациента.

Существенно уменьшилась смертность населения от рака и выросла эффективность диагностических служб по выявлению рака. Именно поэтому, как я уже говорил, для эффективного реформирования отрасли нет необходимости в больших финансовых вливаниях.

Кроме того, по моему глубокому убеждению, если все задекларированные украинскими чиновниками на старте медицинской реформы намерения, в частности относительно предоставления медицинским учреждениям определенной независимости в принятии организационных решений, будут реализованы, то работа НИР может быть оптимизирована без каких-либо болезненных последствий для персонала института и, что особенно важно, - для здоровья населения Украины. Сегодня все организационно-управленческие решения по медицинским учреждениям принимает государство. В случае же предоставления определенной автономии больницам ситуация может быть иной.

Например, сегодня все медицинские учреждения, в том числе и НИР, ожидают очень большие кадровые сокращения. В частности НИР получил предписание от Минздрава о необходимости сокращения научных кадров до 62%, а научные кадры - это практически лучшие кадры НИР. Я для себя вполне четко понимаю, каким образом можно провести определенную оптимизацию, однако без таких негативных последствий для сотрудников Института и пациентов, конечно.

- Учитывая тот факт, что сокращение научных сотрудников в НИР уже происходит, сможет ли Институт в таком случае продолжать исследовательскую деятельность?

- Вы совершенно правильно заглядываете в будущее. Именно это я и имел в виду, когда говорил об оптимизации. Дело в том, что сотрудники НИР, которые имеют значительный опыт научной работы, занимаются изучением онкологии, дальнейшим совершенствованием методов лечения, - они просто не имеют права прекращать свою работу. Это преступление перед гражданами Украины. Что же касается сокращения, оно, конечно, будет. Об этом говорит руководство страны, причем говорит не только в контексте НИР, а говорит об оптимизации кадрового состава во всех других государственных структурах. Но я за то, чтобы это делать совершенно объективно, оптимально - с исключением любой коррупционной составляющей в отборе тех людей, которые останутся работать в Институте.

На любую врачебную или научную должность в НИР, учитывая, конечно, и директора, я считаю, должен проводиться конкурс. Только в результате такой постоянной конкуренции лучшие должны оставаться работать. Затем можно делать эти конкурсы достаточно часто - допустим, каждые три года. Для того, чтобы те люди, которые потеряли темп в своей работе и не демонстрируют прогресса и успеха в своей деятельности, шли на более легкую работу, а те люди, которые, наоборот, прогрессируют - имели возможность реализовать свой потенциал.

- А относительно сокращения других сотрудников НИР, то есть не ученых, а лечащих врачей, - как быть в этом случае? Какие последствия это будет иметь для пациентов? Мы же понимаем, что онкология - это не аппендицит. Онкология - это даже не переломы или травмы, это - страшные диагнозы...

- Я прекрасно понимаю, какая первоочередная задача стоит перед сотрудниками НИР - это, не больше и не меньше, спасать людей от смерти. Поэтому любое искусственное занижение количества больных, которых потенциально может принять НИР, будет сопровождаться увеличением показателей смертности среди пациентов. Поэтому этого (сокращения лечащих врачей - ред.), безусловно, ни в коем случае делать нельзя. Соответственно, количество людей, которых потенциально может обследовать и пролечить НИР, не должно уменьшаться. 
Если говорить о качестве лечения онкологических больных, я отвечу вам просто - до настоящего времени никаких абсолютных критериев качества лечения не разработано. И именно поэтому в рамках реформирования НИР я предлагал бы разработку и введение в практическую работу онкологических учреждений Украины совершенно объективных критериев качества лечения, которые содержали бы в себе не только показатели статистические, а и показатели, например, стоимостные того лечения, которое использует тот или иной врач. Количество времени, которое тратится на это лечение. А также экономический эффект этого лечения.

- Экономический эффект - это хорошо, но есть реальный эффект для пациента. То есть экономический эффект - это для системы и для государства, но в каждой больничной палате решается вопрос жизни и смерти отдельно взятого человека?

- Я понимаю, о чем вы говорите. Это, конечно, основное. Однозначно, что я бы использовал все свои знания и усилия для того, чтобы негативный эффект от уменьшения кадрового состава НИР был минимальным.

- Игорь Борисович, вы как член большого количества различных международных ассоциаций и онкологических сообществ можете прокомментировать, как сегодня Украина выглядит в глазах международной онкологической общественности?

- Вы знаете, за последние годы благодаря деятельности НИР - не могу сказать, что вопреки ожиданиям, поскольку когда мы начали работать в этом направлении, мы ставили перед собой такие цели, - но авторитет украинской онкологии в мире значительно возрос. Об этом, в частности, говорит тот факт, что украинские онкологи все чаще выступают на международных онкологических съездах и конференциях со своими докладами, которые затем активно обсуждаются в международных кругах. Более того, достижения украинской онкологии применяются в других странах мира. В пользу мной сказанного свидетельствует также то, что за последние годы НИР, и не только его, но и ряд других онкологических учреждений Украины, посетили выдающиеся онкологи современности со всего мира: кроме Европы, это и Япония, и Южная Корея, и США. Гораздо больше наших онкологов начали ездить на стажировку за границу. Около 35-40 сотрудников НИР ежегодно проходят курсы повышения квалификации в онкоцентре развитых стран, а этого раньше не было. Нас стали чаще приглашать на различные курсы стажировки с целью обмена опытом. Недавно, например, НИР получил приглашение от США для двух специалистов на стажировку в сфере лучевого лечения опухолевых заболеваний.

- Можно ли утверждать, что НИР интегрировал Украину к европейскую и международную онкологическую системы?

- На сегодня мы можем абсолютно четко это утверждать. Это реально так и есть. Если бы не война в Украине, которая, к сожалению, вносит свои коррективы в нашу с вами жизнь, то уже осенью этого года в Киеве должен проходить съезд Международной ассоциации онкологов-хирургов. И задача будущего руководства НИР, по моему мнению, заключается в том, чтобы ни в коем случае эту позицию Украины и место нашей страны в современной онкологии на международной арене не потерять.

- Известно о том, что Вы работали за границей и сейчас Вам предлагают преподавать в ведущих медицинских университетах мира, а также работать хирургом в зарубежных клиниках. Рассматриваете ли вы такие предложения? Почему не принимаете приглашений?

- Я уже как-то отвечал на эти вопросы. Действительно, в последнее время я получил достаточное количество предложений для работы за рубежом. Я хочу заметить, что это происходило без каких-либо запросов с моей стороны. Со мной говорили на эту тему как специалисты - мои коллеги из Соединенных Штатов Америки - так и из стран ЕС и РФ. Почему не принимаю такого решения и почему мне трудно принять это решение? Потому что вся моя сознательная жизнь связана с Украиной. На оптимизацию и развитие онкологической службы Украины я потратил много сил, энергии, знаний, много лет своей жизни. Поэтому мне не так просто бросить все, что я уже создал и сделал. И не так просто мне покинуть то, что, как я вижу, в настоящее время приносит положительные результаты. Что я имею в виду? Спасенные жизни людей. Дело в том, что я врач генетически. Практически все мои родственники были врачами. И представить себе, что я буду лишен возможности спасать людей, моих соотечественников в Украине, - для меня это очень болезненно.

- Это патриотизм?

Я не знаю, как это назвать. Патриотизм, как мне кажется, это вообще слово патетическое. Я просто люблю свои страну и работу.