Кабинет министров продолжает напряженные переговоры с Международным валютным фондом относительно цены на газ.

С одной стороны, от них зависит финансовая стабильность страны. С другой — платежеспособность украинских граждан. Пока стороны находятся в поисках компромисса. К чему готовиться в преддверии очередного отопительного сезона — читайте в интервью OBOZREVATEL с премьер-министром Владимиром Гройсманом.

Также говорили о плане по борьбе с контрабандой и том, кто ее «крышует», о проблемах с повышением минималки и коррекциях пенсионной реформы.

В первой части интервью Гройсман рассказал, как видит конституционную реформу в Украине, почему защищает и.о. министра здравоохранения Ульяну Супрун, с чем пойдет на выборы-2019 и почему забуксовали переговоры о создании единой политической силы.

— Тема, которая в последнее время на слуху, — ваш план по борьбе с контрабандой на таможне. Сколько планируется вывести из тени? И почему сейчас?

— Это очень серьезная проблема. В прошлом году мы смогли привлечь из таможни в бюджет дополнительно более 70 млрд грн — почти 3 млрд долларов! Но многие и дальше зарабатывают на контрабанде огромные средства. Моя задача — вырвать их из карманов контрабандистов и направить в Государственный бюджет.

Когда мне стало понятно, что начали запускать системные схемы, которые оставляют бюджет без колоссальных сумм, в которых замешаны по цепочке все структуры, то я публично сказал, что терпеть этого не буду. Это мой долг и принципиальная позиция.

Крупная контрабанда — явление, при котором происходит сращивание структур, в том числе правоохранительных и властных. Без таможенника, СБУшника, прокурора, сотрудника МВД разработать и внедрить контрабандные схемы невозможно. Поэтому я обратился ко всем правоохранителям, чтобы преодолеть эти явления.

Крупная контрабанда — явление, при котором происходит сращивание структур, в том числе правоохранительных и властных. Без таможенника, СБУшника, прокурора, сотрудника МВД разработать и внедрить контрабандные схемы невозможно

Я рад, что в этом вопросе есть четкие позиции министра внутренних дел и руководителя Национальной полиции. Огромная роль здесь принадлежит руководителю Департамента противодействия преступности в сфере экономики Игорю Купранцу, есть воля Мирослава Продана из ГФС. Они будут работать в координации с правительством.

Получил заверения в поддержке от руководителя СБУ Василия Грицака. Вообще считаю, что он не причастен к этим схемам, и, думаю, он сможет побороть внутреннее сопротивление в своей службе.

Я также обратился к НАБУ с просьбой усилить работу на этом направлении.

— Как конкретно будет происходить борьба с контрабандой? Какие инструменты?

— Был принят ряд постановлений Кабинета министров. Сейчас происходит полное взаимодействие между ДФС и Департаментом противодействия преступности в сфере экономики. Речь идет о доступе к базам данных, обмене информацией, совместном досмотре товаров — чтобы выявлять заниженную стоимость или грузы, которые перевозят в «пустых» по документам авто.

Важную роль в борьбе с контрабандой выполняет Государственная пограничная служба. В частности, в борьбе с контрабандой нефтепродуктов. Недавно обнаружили схему: в нейтральные воды Украины заходят танкеры с нефтепродуктами, а затем маленькими судами товар перевозят на берег, разгружают и продают через сеть.

— Вы знаете, кто крышует контрабанду нефтепродуктов? Слышали о причастности к этому кума Путина?

— Мне все равно, кто занимается — для меня здесь нет «авторитетов». В любом случае мне с теми людьми не по пути — это раз. Во-вторых, я не собираюсь молча смотреть на это безобразие. Я отвечаю за государственные интересы. Кто по дороге попадется — чей кум, сват, брат — я публично буду об этом говорить.

Я обратился ко всем правоохранительным органам именно потому, что необходимо, чтобы борьба велась и изнутри. Не все эти структуры находятся в моем подчинении, но я рассчитываю на взаимодействие. Рассчитываю на то, что руководители всех структур присоединятся к тому, чтобы остановить контрабандные потоки — это касается всех силовых органов.

Также рассчитываю, что наконец будут завершены процедуры закупки сканеров и другого оборудования, что сделает границу более прозрачной. Плюс — объединение баз данных с нашими международными партнерами. То есть ряд электронных, оперативных возможностей, которые мы будем задействовать, чтобы уничтожать схемы.

Типичные схемы я уже вскрыл. Их около 10. Но хуже всего то, что уже появились офисы юридической, технической поддержки этих схем в стране. По моим оперативным данным, там задействованы те же люди, что и при Януковиче. Правоохранители должны их обнаружить и пресечь деятельность таких центров.

Хуже всего то, что уже появились офисы юридической, технической поддержки этих схем в стране. По моим оперативным данным, там задействованы те же люди, что и при Януковиче

— Кстати, о правоохранителях. Недавно вы говорили, что есть заговор силовиков против вас. О чем идет речь? Об уголовных делах, которые якобы были возбуждены против ваших соратников год или полтора назад?

— Более того, эти фейки об уголовных делах распространялись людьми, связанными с одной из правоохранительных структур через сеть своих ботов. На днях на ряде сайтов была распространена очередная порция таких материалов. Они считают, что это их территория. Они сели на огромные потоки. Сейчас я на всю страну вскрыл их схемы. Понятно, что они будут «атаковать» в ответ: дискредитировать, угрожать, выдумывать что угодно. Но я этого не боюсь, считаю, что моя позиция честная и максимально открытая.

Они сели на огромные потоки. Сейчас я на всю страну вскрыл их схемы. Понятно, что они будут «атаковать» в ответ

Они хотят создать картинку, что это я борюсь за потоки. Да, я борюсь — за потоки, которые пойдут в Государственный бюджет. К тому же, рассчитываю, что во всех этих структурах все же работает подавляющее большинство нормальных людей. Все они должны консолидироваться вокруг идеи — служить своему государству, чтобы можно было спокойно смотреть в глаза украинскому воину на передовой или пенсионеру.

Ну представьте, что такое 70 млрд! Это почти половина оборонного бюджета страны. Мы можем закрыть внешние заимствования, которые брались в 2005-2013 годах, уменьшить средства на их обслуживание. Ведь мы 5 млрд долларов ежегодно тратим только на обслуживание долгов. За 11 млрд мы можем построить качественную систему скорой экстренной медицины. И таких вопросов очень много. Деньги из контрабандных потоков нужно вернуть государству.

— Как относится президент к вашей активности по борьбе с контрабандой? Традиционно это же считается его сферой влияния.

— СБУ подчинена президенту, и для меня совершенно очевидно, что он будет на стороне государства и Госбюджета, будет требовать от СБУ решительных действий. Я бы на это очень рассчитывал.

Кстати, могу вам сказать еще одну вещь. Знаю, что сейчас всем тем, кто задействован в этой паутине, дали негласную команду собирать компромат на таможенников, чтобы оставить их в дураках.

Знаю, что сейчас всем тем, кто задействован в этой паутине, дали негласную команду собирать компромат на таможенников, чтобы оставить их в дураках

А в чем разница между таможенниками и другими представителями правоохранительных органов? Я это где-то даже говорил публично. Таможенника можно арестовать, задержать за нарушение, за взятку, а таможенник не может задержать человека в погонах. Другие силовые структуры могут на него давить. Вот в чем разница. Дали взятку, закрыли или надавили — и все. Но здесь возлагаю большие надежды на НАБУ. Надеюсь, они смогут обуздать этот беспредел и одновременно смогут защитить честных таможенников.

— А как насчет проверок таможен относительно ввоза авто с еврономерами? Каким образом будет осуществляться контроль?

— Нужно, чтобы этот вопрос был нормирован на законодательном уровне. Сейчас есть несколько инициатив в парламенте. Когда законодательство будет изменено, таможня и Национальная полиция получат больше полномочий для реагирования на такие вещи. А сейчас как? Едет, например, гражданин Литвы, проходит границу, затем оставляет свою машину в каком-то городе и возвращается на поезде. А авто на «евробляхах» остается в Украине.

Также на границе нужен тщательный дублирующий контроль различных правоохранительных органов, чтобы не было сращения, фото- и видеофиксация, — и все получится.

— Такие реформы либерально не внедрить.

— Так я не вижу здесь никакого либерализма. Это правильный шаг, и он требует жесткости. Где она нужна — я могу быть жестким. Главное — результат и справедливость.

— Все же есть впечатление, что у государства нет решимости выступать жестко. Евроавто пикетировали Кабмин — под них готовят закон. Хотели перекрыть контрабанду с сумками — люди перекрыли таможню…

— Нет, как раз система, которая не дает людям возможности переносить в руках контрабанду, начала действовать с 1 января 2018 года.

— Она не работает.

— Она работает, но за ней нужен контроль, потому что… Мы же понимаем, что все это спонсируется контрабандистами, которым это выгодно.

— Какая сейчас обсуждается формула цены на газ?

— Ведем диалог. Международные партнеры ставят вопрос, чтобы в Украине была единая цена на газ. Сейчас для промышленности она дороже, чем для населения. Мы пытаемся найти формулу, чтобы цена была, с одной стороны, справедливой, а с другой — умеренной для украинских граждан.

— Наши источники утверждают, что это 8,822 грн за кубометр с октября.

— Никаких цифр пока нет — давайте немножко подождем.

— Какова рыночная цена на сегодня?

— Промышленность сейчас покупает газ по почти 10 тыс. грн. за тысячу кубометров. А для населения мы ограничили цену в 7 тысяч. Международные партнеры считают, что на этом можно делать пересорт, злоупотреблять и порождать коррупцию. И, в принципе, они правы — такие риски есть. Но 10 тыс. — для большинства граждан цена непомерная. Я уже год сдерживаю цену на газ, и сейчас меня больше интересует, как сделать так, чтобы украинский гражданин не почувствовал на себе изменений в цене.

— Как это возможно?

— Я над этим работаю, я занимаю достаточно жесткую позицию в переговорах, чтобы защитить наших граждан.

— Ну хоть намекните…

— Нет окончательного формулы. Мы ищем варианты с нашими партнерами.

У нас есть значительные долги, которые были накоплены в период с 2007 по 2013 год и которые нужно сейчас возвращать… С этой точки зрения позиция МВФ очень важна, потому что это мощный сигнал для международных игроков. Сотрудничество с фондом — это финансовая поддержка, доступ к ресурсам, через которые можно перекредитоваться, уменьшить средства на обслуживание долгов, оставить деньги в украинском бюджете.

А вообще моя цель — отдать все долги и не брать больше ни у кого, работать за счет собственных ресурсов и экономического роста. Это требует времени. А пока нужно обслуживать внешние долги, которые накопили не мы, но отдавать и обслуживать их нам.

Вообще моя цель — отдать все долги и не брать больше ни у кого, работать за счет собственных ресурсов и экономического роста. Это требует времени

— То есть сейчас речь не идет о том, что без продолжения сотрудничества с МВФ Украину ждет дефолт?

— Я настроен на сотрудничество с международными партнерами. И я объяснил почему.

— Мы согласуем цену на газ до августа? Иначе у предприятий просто не будет времени до начала отопительного сезона пересчитать свои финансовые планы с учетом больших затрат на газ.

— Сейчас июнь. Как только у меня будут какие-то новости, обязательно донесу их до украинского общества.

— Сколько Украине придется тратить на субсидии после повышения цены на газ? Есть приблизительные подсчеты?

— Сейчас совершенствуем действующую систему с точки зрения справедливости и исходим из текущих цен на газ. Больше никаких корректирующих действий не делаем.

По поводу верификации, когда человек покупает на 189 тыс. всевозможные гаджеты, а потом приходит и говорит: «Дайте мне субсидию», то это несправедливо. Но те, кто действительно нуждаются в субсидии, получат ее без проблем.

— Вы говорили о том, как смягчить удар от повышения цен на газ… По сути, субсидии — единственный выход.

— В переговорах с МВФ я всегда защищал интересы украинских граждан и мне всегда удавалось находить компромиссы. Вспомните, я не пошел на повышение пенсионного возраста, мы нашли другое решение. У меня есть идеи по этому поводу и сейчас, но я пока не хочу их озвучивать. Они должны быть согласованы с нашими международными партнерами.

— А какая главная мотивация МВФ? Они настаивают на новой формуле по антикоррупционным, социальным, экономическим причинам?

— Проблема в том, что нефтегазовая сфера получала ежегодную дотацию в 5 млрд долларов. У нас же государство все дотировало, а потом вымывало для себя деньги. Так и рождались целые кланы во всех сферах.

Поэтому здесь несколько мотиваций: сделать нефтегазовую сферу Украины более прозрачной, исключить коррупцию и вымывание денег, обеспечить бездотационность.

— А какая сейчас дотация у «Нафтогаза»?

— Ноль. Мы вывели «Нафтогаз» на прибыльность. 75% этой прибыли возвращается в бюджет. Где-то 25% денег остаются на развитие компании. И с них, кстати, платят налоги и закупают новый газ, то есть это оборотные средства. Добыча увеличивается за счет этих инвестиций, а остальное идет на хозяйственную деятельность.

— А премии на сумму почти 50 млн долларов вы считаете адекватными?

— Считаю, что это перегиб, я об этом говорил. Это решение независимого наблюдательного совета — не решение правительства.

— И решение, принятое с нарушением процедуры.

— Я уже написал письмо-обращение в наблюдательный совет НАК, где объяснил, что очень обеспокоен таким размером премий. Жду официального ответа, и после того буду определяться, что с этим делать. Если меня услышали — это одно дело, если не услышали — буду действовать по-другому.

— У вас есть инструменты для этого?

— Буду искать эти инструменты.

— По вашим словам, к 2020 году Украина полностью откажется от импорта газа. Очень амбициозное заявление, учитывая, что в 2017-м импорт газа из Евросоюза увеличился на 27% по сравнению с 2016-м. Это действительно реально? За счет каких ресурсов?

— Вы сейчас говорите в целом, а я только о добыче государственной компании «Укргаздобыча». Наша задача — к 2020 году добывать 20 млрд. Хотя в прошлом году мы потребляли 33 млрд. Поэтому здесь дело еще и в частных компаниях, добывающих газ. Плюс — мероприятия по энергосбережению.

Должны производить столько газа, сколько потребляем. Для этого нужны эти две вещи: надо больше добывать и меньше потреблять.

— На сколько мы можем уменьшить потребление?

— Думаю, есть потенциал в некоторых сферах вдвое уменьшить потребление газа, но нужно внедрить серьезные технологии энергосбережения. У нас достаточно энергоемкая экономика — необходимо ее модернизировать.

На самом деле мы уже очень серьезно уменьшаем потребление газа, но еще большой путь надо пройти. Надеюсь, осенью будет запущен совершенно новый механизм Государственного фонда энергоэффективности. И это будет инструмент, который позволит нам системно проводить модернизацию в жилищном секторе.

— Что с повышением минималки в этом году? Насколько обнадеживающие показатели поступлений?

— Это очень чувствительный вопрос. Вы знаете, что я являюсь инициатором и сторонником повышения заработной платы в Украине. Вообще считаю, что людей передержали на минимальной зарплате, и это огромная проблема. Как только экономика нам позволит, обязательно поднимем.

— То есть это не вопрос политической воли?

— Нет, с политической волей у меня все нормально. Когда минималка была 1450 грн, я взял на себя ответственность и поднял ее до 3200 грн, а впоследствии и до 3723 грн. Когда я это делал, много политиков и экспертов меня критиковали. Теперь наоборот! Поэтому как только появится возможность двигаться дальше, я сделаю этот шаг.

Понимаете, повышение минималки повлияет и на государственный сектор. А для повышения зарплат в государственном секторе надо перебалансировать сам бюджет. Это тоже нагрузка для небольших предприятий. Здесь необходимо говорить на языке цифр.

— Но смотрите, дополнительные поступления из частного сектора, пришедшие в бюджет после последнего повышения минималки, перекрыли увеличение зарплаты в государственном секторе. Есть же очень интересные расчеты.

— Вот вы правильно сказали, что это был вопрос расчетов. Сейчас наши расчеты показали, что 3723 грн — это то, что сегодня может выдержать наша экономика. Я постоянно это мониторю, постоянно над этим работаю. Если появятся какие-то другие параметры, обязательно об этом скажу.

Сейчас наши расчеты показали, что 3723 грн — это то, что сегодня может выдержать наша экономика

— Вы предоставили местным органам власти эффективный механизм проверки официального трудоустройства. Но этим инструментом почти не пользуются, за некоторыми исключениями. Почему?

— Я бы так не сказал. Постепенно местные органы власти уже начинают брать на себя такие полномочия. Здесь же нужна инициатива. Они должны понять, что у них появился инструмент, который позволит заработать больше денег в бюджет. К тому же, это вопрос социальной справедливости, достойной оплаты труда наемных работников, вопрос их будущей пенсии.

— А как насчет коррекций пенсионной реформы для людей, получавших маленькие зарплаты? Найден какой-то механизм?

— Мы уже фактически открыли возможность для постоянного повышения пенсий. Теперь нужно, опираясь на возможности ПФ, откорректировать пенсию для людей с большим стажем, но маленькими зарплатами. Как только наши расчеты покажут, что и в каких объемах мы сможем сделать, сообщим.

Мы думаем об этих людях. У меня душа болит за них — они работали верой и правдой, но платили им копейки. Это и крестьяне, и работники социальной сферы — учителя, медики и другие. Поверьте, этот вопрос на повестке дня.

— А что с пенсиями для военнослужащих? Министр соцполитики Андрей Рева говорил, что все же надо решать проблему более комплексно.

— Я тоже за то, чтобы принят был закон. Но найти компромисс здесь очень трудно. Поэтому мы пошли на корректировку пенсионных выплат решением правительства. 500 тыс. веннослужащих получили доплаты в среднем 1.5 тыс. грн. Я пообещал и не мог не сдержать своего слова. Мой подход в этом и заключается — не обещать того, что невозможно сделать, а то, что пообещал — обязательно должно быть выполнено.